Олег Языков - Крылья Тура. Командировка [2 том полностью]
— Я бы предложил заменить хотя бы 37 мм пушки на 23 мм. За них у меня меньше душа болит. А еще лучше — на 20 мм. Что вы, товарищ командир, на это скажете?
Я не выдержал и влез в разговор.
— Разрешите, товарищ подполковник? Мы сейчас пытаемся понять и решить одну проблему. А мне она видится более многогранной. 37 мм пушки на истребителе "Як-3" и мне представляются несколько избыточными. Да и летчики об этом прямо говорят. Понимают, что их нужно испытать, проверить в бою, но, говорят, что уже и так все ясно! Великоват калибр для наших "молний". Можно документировать результаты стрельб по этим истребителям и менять пушки на 23 мм. Они, на мой взгляд, наиболее оптимально соответствуют понятию "мощного огня" у третьяка. Кстати — замена пушек на любой калибр — хоть 20, хоть 23, хоть — 37 мм на весе истребителя, а, значит, на его боевых качествах, абсолютно не сказывается. Так, что можно даже опросить летчиков и поставить такое оружие, которое они выберут сами. Ну, а потом, по итогам войсковых испытаний, будет ясно, кто, сколько и чего сбил, каким количеством снарядов сбил, и так далее. Это все впереди.
Я же хочу сказать о другом. Считаю, что нам срочно надо накопить двойной, а, может быть, и тройной запас моторов. Боюсь, не будут они у нас выдерживать свой ресурс. Посмотрите, что в бою приходится делать! Сплошное насилие над бедной железякой. То перегрев, то форсированный режим! Я еще удивляюсь, что они стружку не гонят… Что, есть уже стружка в масле? А что же вы молчите, товарищ инженер? Вы понимаете, что вы ставите жизнь летчика под угрозу смерти? Мне, как заму командира по боевой работе плевать, что мотор не держит 100 часов ресурса! В высшей степени плевать! Сколько он уверенно даст? Пятьдесят? Тридцать часов? Пусть об этом душа болит у завода в Рыбинске… А вот если у летчика в бою мотор сдаст и не вытянет своих характеристик, то летчик немедленно будет расстрелян в своей кабине! Здесь лопухов нет, товарищ инженер! Против нас воюют лучшие летчики фашистской Германии! Прошу об этом не забывать.
— Товарищ подполковник, я прошу, я настаиваю… Под мою личную ответственность, в конце концов! Я требую, чтобы моторы незамедлительно заменялись при малейшей угрозе снижения их рабочих параметров. Актируйте и отправляйте их к чертовой матери обратно на завод. Пусть там их изучают, а нам летать надо!
— Ну-ну, Виктор Михайлович, успокойтесь! Я думаю, что оппонентов у вас нет, и не будет. Ваш подход к этому вопросу мы полностью разделяем, не так ли, товарищ инженер? Вот и чудесно! Дайте заявку в воздушную армию на борт в Москву, и в ОКБ — на моторы. Надо привезти сюда столько моторов, сколько потребуется. В конце концов — у нас важнейшее государственное дело! Понимать же надо!
***А потом был еще один вылет, и еще один…
Сразу после обеда и разговора в штабной землянке, я собрал личный состав около своего гамака.
— Садитесь прямо на землю, Антеи… Это потом… А сейчас я вот о чем поговорить с вами хочу, товарищи красвоенлеты.
— Своими глазами видите — ситуация сложная. Я бы даже сказал — архисложная. Фашисты как озверели, смерти не боятся. Нет, не так… Они пытаются снова, как летом 41-го, сунуть наши ВВС носом в грязь. Навязать нам бой по своим правилам, заставить нас вспомнить чувство страха и неуверенности. Беседовал я сегодня с одним впечатлительным майором…
— Но этому не бывать… — негромко, не впадая в театральщину, продолжил я. — И год другой, и мы другие. Я к этому истребителю, к этим боям, с конца лета 42 года готовился… Со Сталинграда… Да и вы в кустах не отсиживались.
— В общем — так, — я сжал кулак и впечатал его в ладонь. Глаза летчиков метнулись на мой жест. Дождавшись, когда они вновь поднимут глаза на меня, я ухватил их взгляды и начал накачку.
— С этого вылета меняем рисунок боя. Нам не нужны красивые поединки с фашистскими асами. Мы должны поставить дело уничтожения воздушного потенциала противника на поток.
— Я повторяю — на поток! На конвейер! На твердую фабрично-заводскую основу: взлетели, нашли, убили, вернулись, сели… И опять — весь производственный цикл снова. И снова. С перерывами, естественно, на обед…
Летчики заулыбались и стали переглядываться.
— Смотреть на меня! Я не шучу. Так и будем воевать — как работать. На фабрике, там, у наковальни, в забое кайлом махать… Кому что привычнее… Все красивости, лишние маневры и перестроения — исключить. Бить врага весомо, грубо, зримо. Бить сжатым кулаком, а не растопыренными пальцами.
— Будем ломать им психику. Атаки будем производить в составе звеньев. Не дробиться на пары! Не ввязываться в долгие схватки! Отныне принцип иной — короткий, мощный удар звеном, стреляют все, и снова — захват высоты и демонстрация угрозы нового удара.
— Мы — молнии, и бить будем, как молния бьет в грозу. Мощно и неотвратимо, подавляя волю противника, наполняя его сердце страхом от безысходности, от невозможности скрыться, спрятаться от страшного удара. Бить, бить и бить! Но так, чтобы вас даже мизинцем немцы не могли зацепить! Третьяк это позволяет, он создан, чтобы навязывать противнику нашу волю и ломать его!
— Попробуйте поставить себя на место немцев. Представляете, впечатленьице? В небе два страхующих друг друга звена, которые по очереди бьют и терзают группы машин с крестами. Причем — сила ударного воздействия просто ошеломляющая! Совместная залповая стрельба звеном. Это кого хочешь впечатлит. До мокрых памп… кальсон, то бишь! Так и будет. Прямо вот с этого вылета и будет…
А сейчас — по самолетам, товарищи летчики!
***Сегодня "Як-3" с полным правом мог бы вписать первую строчку в свою замечательную фронтовую биографию: "На фронт я попал в конце июня, в составе 15-ти моих родных братьев из группы "Молния". Первый настоящий бой с противником провел седьмого июля 1943 года, в 06.00… А дальше — и пошло, и поехало!"
Глава 7
…И поехало. Да как-то не так все пошло-поехало, не так… Как я ни объяснял, как не разъяснял. А человек все равно остается человеком, то есть — существом увлекающимся и ошибающимся.
Собственно, каких-то уж совсем фатальных ошибок как бы и не было. Так, "неизбежные на море случайности", как пишут в вахтенных журналах кораблей, налетевших на айсберг. В воздухе, что характерно, этих случайностей тоже полно.
В общем и целом, задачу, определенную мною летчикам под сенью моего гамака, реализовать удалось полностью. Мы уверенно захватили высоту, трех с половиной тысяч метров оказалось вполне достаточно, и угрожающе нависли над полем боя. Немцы не замедлили появиться очередной группой бомбардировщиков "Ю-87" под прикрытием этих чертовых "ФВ-190А". Их целью были позиции нашей пехоты, успешно отбивающей атаки наступающей танковой армады немцев. Там, внизу, наши очень грамотно организовали фашистам артиллерийский огненный мешок, и фашистские танки весело горели, украшая пейзаж длинными хвостами черного дыма. Сверкали вспышки танковых пушек, из артиллерийских двориков хлестали длинные языки пламени от наших противотанковых "ЗИСов", танки маневрировали неуклюжими жуками-скарабеями, но вперед не шли — уж больно зло и весело жалили их огнем наши противотанкисты. У которых, как говорил фронтовой фольклор, денежное содержание вдвое больше, а жизнь — в десять раз короче… В бою хватает на лишь на пару-тройку выстрелов по вражескому танку… А дальше — как судьба распорядится. Любит она тебя иль нет…
В общем, наткнувшись на нашу оборону, которая сразу к черту поломала все приказы фашистам на выдвижение, прорыв и выход в тыл наших войск, немцы, как это и предусмотрено уставом и практикой взаимодействия родов войск, тут же вызвали свою авиацию.
А нас и вызывать не надо было — мы уже висели в небе. Ниже нас и в глубине наших войск барражировали "Ла-5" соседей и остаток полка майора Овсюгова на "Яках". Они ждали своего часа и нашей команды на выход. Такая, знаете ли, "цыганочка" с выходом… Тряся грудями и монистом… То есть, тьфу, что это я — звеня орденами, конечно…
Фашисты уже были ученые, и первыми к переднему краю подошли истребители. На расчистку воздуха, так сказать. Подошли и сразу были атакованы последовательными ударами с высоты наших двух звеньев. Я с Василием пока висел на четырех тысячах и, так сказать, дирижировал.
Мощно и больно получив по морде, фашисты, потеряв два истребителя сбитыми сразу, и два дымящихся подранка, которые, вихляясь и пуская дым, поспешили убраться к себе, резко расхотели воевать, и вышли из боя.
— Внимание, Дед! Базар в эфире! Немцы кричат о засаде в воздухе и вызывают подкрепление!
— "Молнии", две группы самолетов — на трех и пяти тысячах идут к вам! — это дает нам радарная станция.
— Группе "Молния" — занять высоту пять пятьсот…
— Понял, выполняю…
"Лавочки", "яки" — будьте готовы атаковать "лаптей", а мы закрутим истребителей, как поняли? Как поняли, ответьте Деду…
